Знать, неважны дела обитателей мира сего, Коль в темнице поэт и в болячках все тело его.
Десять стражей стоят у порога темницы моей, Десять стражей твердят, наблюдая за мной из дверей:
«Стерегите его, не спускайте с мошенника глаз! Он хитрец, он колдун, он сквозь щелку умчится от нас!
Ой смотрите за ним, не усмотрите — вырвется вон. Из полдневных лучей может лестницу выстроить он».
Все боятся меня, но охоты задуматься нет — Кто ж он, этот злодей, этот столь многоликий поэт?
Как он может сквозь щелку умчаться у всех на глазах? Чем похож он на птицу, что в дальних парит небесах?
И такой испитой, и такой изнуренный тоской! И в таких кандалах! И в глубокой темнице такой!
Те, которым веками удел повелительный дан, Всё ж боятся меня,— а пред ними дрожит много стран!
Даже если бы мог я бороться и если бы смог Через стены прорваться и крепкий пробить потолок,—
Если б стал я как лев, и как слон бы вдруг сделался я, Чтоб сразиться с врагом, где, скажите, дружина моя?
Без меча, без друзей как уйду я от горя и мук? Разве грудь моя — щит? Разве стан мой — изогнутый лук?
Публикуется по материалам: Поэзия народов СССР IV–XVIII веков. Библиотека всемирной литературы. Серия первая. т. 55, –М.: Художественная литература, 1972. Сверил с печатным изданием Корней.
