Парил я на крылах души моей, Над сонмом живших в мире сем от века, Но, многогрешного, меня грешней Покуда я не видел человека. Все это взвесив на весах ума, Я обратил к себе как прорицанье Нетленный стих Давидова псалма: «Со мною кто сравнится в злодеянье?» Так что ж скажу я своему врагу? Чье прокляну и чье ославлю имя? Я, грешный, лишь себя клеймить могу Словами беспощадными своими. И мне, отягощенному виной, Я верую, даруешь ты прощенье, Как ныне я прощаю прегрешенья Всем тем, кто был виновен предо мной.
II
Какие б я моленья возгласил, Какие б воскурил благоуханья, Чтоб только ты, о господи, простил Людей, которых я порочил бранью, Чтоб осужденного ты оправдал, Плененному — свободу даровал, Утешил бы скорбящих, удрученных, Призрел обманутых и обреченных; Чтоб скорбных духом ты уврачевал. Когда добро намерюсь совершать я, Чтоб ты, великий, мне прибавил сил; Когда намерюсь произнесть проклятье, Чтоб ты остановил и вразумил! Чтобы в моленьях я, страдавший много, Всем зложелателям своим простил, Чтоб голос злобы, неугодный богу, В ожесточенном сердце усмирил; Чтоб я забыл вчерашние обиды, Молясь о примиренье всех людей, И чтоб возрадовался ты, увидев, Каким я стал по благости твоей. Вся жизнь — в тебе, лишь ты — бессмертье смертного, Упорство человека неусердного. Ты — сила слабого, богатство — скудного, Ты — мудрость для меня, для безрассудного.
Я как пловец — ненастье, тьма и ветер Мне ощутить мешают силу зла, Я словно птица, что попала в сети
И гибели своей не поняла. Не понял я, что страшен мир двуликий. Что губит он, соблазнами маня. Как псалмопевец говорил великий: «Постигли беззакония меня».
III
Один мудрец назвал в года былые Смерть без причины явной злом большим, Хоть он язычник — я согласен с ним: Мгновенной смертью правят силы злые. Как скот бессмысленный и бессловесный, Мы исчезаем вдруг во мраке бездны, Не осознав сей жизни пустоту. Мы умираем — и не ужасаемся, Мы исчезаем — и не удивляемся, Мы даже в час последний — не смиряемся, Отлучены бываем — не терзаемся, Порокам предаемся — и не каемся, Соблазнов низких не остерегаемся, Всему предпочитаем суету. Смиренный Иов смерть называл покоем. Я с ним согласен днесь и наперед, Когда б не зло, содеянное мною, Что в тайне для меня же сеть плетет. На свете настоящее — ничтожно, Грядущее — темно, былое — ложно. Я хуже всех, моя греховна суть. В грязи желаний я погряз по горло. Земные страсти мне сжигают грудь. Нетвердый разумом, иду нетвердо. Над глиняной обителью моей Дожди не утихают проливные, А слабый дух мой — глины не прочней, Соблазны мира — не добрей стихии. Что я скажу пред тем, как умереть? Мои деянья скудны, страсти — странны. Из ничего мой скарб, из ветра снедь, Усилья тщетны, радости обманны. Когда настигнет смерть, то силы зла Пред справедливостью должны склониться, И заповедь, что мне дана была Для жизни,— лишь для смерти пригодится.
IV
Как сказано о том в Святом писанье, Пришел посланник зла, мой давний враг, Он отнял все, и сердца достоянье Разграблено, и разум мой иссяк. Я к господу, безумный, не взывал; Чем шел быстрей, тем глубже увязал; Стремясь к величию, терял я веру; К безмерному стремясь — утратил меру. Терял я большее, чем находил, Был осторожен — лишь себе вредил. Идти старался прямо — спотыкался, Стремясь за лишним — нужного лишался. Избавился от меньшего из зол, Но гибельные страсти приобрел. То, что искал, считал всего дороже — Не стало оправданием моим. В тебе одном мое спасенье, боже, Я пред тобой склоняюсь, всеблагим. Тебя молю я, раб твой неусердный,
Моей молитвы в гневе не отринь. Будь милостив, отец наш милосердный, Прибежище души моей. Аминь!
Публикуется по материалам: Поэзия народов СССР IV–XVIII веков. Библиотека всемирной литературы. Серия первая. т. 55, –М.: Художественная литература, 1972. Сверил с печатным изданием Корней.