Это письмо — о поэт! — царей величайший потомок, Прямо от гетов к тебе, шерстью обросших, идет. Странно, что имя твое,— прости мне стыдливую правду,– Имя Севера в моих книжках нигде не звучит! Прозой суровой у нас переписка очередная Не прекращалась, но был в пренебрежении стих. В дар не слал я тебе элегий на добрую память: Что мне дарить! Ты сам я без меня одарен. Кто бы дарил Аристею мед, Триптолему пшеницу, Вакху терпкий фалерн иль Алкиною плоды? Духом ты плодовит и в кругу жнецов Геликона Жатву тучнее твоей вряд ли собрат соберет. Слать стихотворцу стихи — что дубраве зеленые листья, Вот где корень моей скромной задержки, Север. Впрочем, и я уж не тот: оскудел талантом,— похоже, Будто прибрежья пески плугом впустую пашу; Или как ил забивает протоки подводные грязью И при заглохших ключах дремлет течение вод,— Так и душу мою илом бедствий судьба запрудила, И оскудевшей струей стих мой уныло течет. В этой глухой стране сам Гомер, поселенный насильно, Стал бы меж гетами впрямь гетом до корня волос. Не укоряй же, я слаб и ослабил поводья работы, Редко теперь вывожу буквы усталой рукой. Тот сокровенный порыв, питающий душу поэтов, Обуревавший меня некогда,— где он? Иссяк, Чуть шевелится, ползет. На таблички нудная муза Будто насильно кладет нехотя пальцы мои. И наслажденье писать — лишь тень наслажденья былого. Как-то безрадостно мне в ритмы слова сопрягать. Иль оттого, что плоды стихотворства не сорваны мною? Сорваны! Горек был плод,— в том-то и горе мое. Иль оттого, что слагать стихи, когда некому слушать, То же, что гордо во тьме в такт, словно в танце, ступать. Слушатель пыл придает, от хвалы дарование крепнет. Слава, как шпоры коню — вихрем взнесет до небес. Здесь же… читать стихи?.. Но кому? Белокурым кораллам? Или иным дикарям-варварам Истра-реки? Что же, скажи, предпринять при таком одиночестве? Праздность Чем мне заполнить? И как длительный день скоротать? Я не привержен к вину и к метанью костей, когда время Так неприметно бежит в смене удач — неудач. Землю пахать?.. Я бы рад, да злая война не радеет: В этом свирепом краю плугом не взрыть целины. Что ж остается? Одна отрада холодная — музы. Нет, но к добру послужил мне этот дар Пиерид. Ты же, кого поит счастливее ключ Аонийский, Чти свой удачливый труд, неистребимо люби И, пред святынею муз благоговея,— для чтенья Мне на край света сюда новую книгу пришли.
Публикуется по материалам: Античная лирика. Библиотека всемирной литературы. Серия первая. т. 4, –М.: Художественная литература, 1968. Сверил с печатным изданием Корней.
