Если число дошедших до нас из античности так называемых греческих романов или фрагментов настолько значительно, что можно говорить даже о каких-то их разновидностях, то из всех произведений римской литературы к роману могут быть отнесены только два: «Сатирикон» Петрония и «Метаморфозы» Апулея.
Роман Петрония иногда называют сатирико-бытовым, роман Апулея — сатирико-фантастическим; оба вполне могут быть определены и как романы эротические, и, уж бесспорно, как авантюрные, стоящие у истоков этого жанра в мировой литературе.
В «Сатириконе» Петроний пародийно использует сюжетную схему, мотивы и повествовательную технику греческого любовно-приключенческого романа. При этом он заключает содержание в такую смесь стихов и прозы (с преобладанием прозы), которая указывает также на литературное родство «Сатирикона» с менипповой сатирой — одним из видов античной сатиры, самым ярким представителем которой был греческий сатирик II в. Лукиан.
Первое издание фрагментов из Петрония (он дошел до нас в отрывках) увидело свет в Милане в конце XV в. В 1692 (или в 1693) году француз Нодо, дополнив латинский текст «Сатирикона» собственными вставками, опубликовал в Париже якобы полный текст романа с французским переводом, сославшись на рукопись, найденную в Белграде. Подделку вскоре обнаружили, так как она мало помогала выяснению различных трудных мест и противоречий и содержала довольно много нелепостей и анахронизмов. Однако вставки Нодо и поныне сохраняются в некоторых изданиях и переводах, поскольку они до известной степени помогают связать в одно целое дошедшие до нас во фрагментарном виде главы «Сатирикона». С соответствующей оговоркой и комментарием сохранены они и в русском издании Б. И. Ярхо (1924 г).
«Сатирикон» имел большой объем, ибо даже то, что дошло до нас (141 неполная глава), представляет собой значительный кусок. В манускриптах автор романа называется Петроний Арбитр. Это прозвище подтверждают позднейшие ссылки и отзывы, в которых, без сомнения, речь идет об авторе «Сатирикона».
Однако отзывы и упоминания, свидетельствуя об известности Петрония Арбитра в античности, не сообщают нам, к сожалению, никаких сведений о его жизни. Полное отсутствие каких-либо данных об авторе принудило исследователей прибегнуть к догадкам. Большинство из них склонно отождествлять автора романа с тем Петронием, которого Тацит изобразил в XVI книге своей «Летописи»: сначала Тацит сообщает о гибели Петрония вместе с другими участниками заговора Пизона против Нерона, а затем изображает аристократа из его окружения — законодателя хорошего вкуса при дворе, получившего прозвище «арбитр изящества».
«Говоря о (Г.) Петронии, следует вернуться несколько назад. День он посвящал сну, ночь — делам и жизненным наслаждениям. Других приводят к славе старания, его же — бездеятельность; он не считался забулдыгой и мотом, как другие, проживающие свое состояние, но отличался утонченной роскошью. Чем вольнее были его слова и дела, чем яснее он обнаруживал свое легкомыслие, тем охотнее все это принималось за простоту души.
Однако будучи проконсулом, а вскоре затем консулом в Вифинии, он показал себя дельным и умелым в исполнении обязанностей. Затем, опять погрузившись в пороки или в подражание порокам, был принят в число немногих приближенных Нерона в качестве арбитра изящества, так что Нерон не считал ничего ни приятным, ни роскошным, пока не получал одобрения от Петрония. Отсюда зависть Тигеллина по отношению к сопернику, превосходившему его в науке наслаждений. Поэтому он воспользовался жестокостью властителя, которая у этого последнего пересиливала все прочие страсти, обвинив Петрония в дружбе со Сцевином, подкупив раба, запретив защиту и сковав большую часть прислуги Петрония.
Случайно Цезарь в это время отправился в Кампанию, и Петроний, проехав до Кум, был там задержан. Он не мог далее выносить колебаний между страхом и надеждой, однако не сразу расстался с жизнью, приказывая то открывать, то вновь перевязывать вскрытые жилы, разговаривал с друзьями, но не о серьезных вещах и не затем, чтобы заслужить похвалу своему мужеству. Он не хотел слушать ни о бессмертии души, ни философских рассуждений, а только легкомысленные песни и легкие стихи. Одних рабов он щедро наградил, других наказал плетьми. Возлег за пиршественный стол, затем заснул, чтобы придать насильственной смерти вид случайной.
В завещании своем он не льстил, подобно многим погибающим, ни Нерону, ни Тигеллину, ни кому-либо из власть имущих, но перечислил в нем все бесчинства властителя, называя имена разделявших его разврат мужчин и женщин и описывая все новые виды разврата, а затем послал его Нерону за своей подписью. Он сломал свое кольцо с печатью, чтобы оно не могло быть использовано для чьей-нибудь гибели».
Можно предположить, что Тацит уделяет биографии Петрония целых две главы не только потому, что описанный им Петроний интересен как яркая личность, человек с драматической судьбой, но и потому, что он был знаменит как писатель.
В «Сатириконе» нашли отражение характерные черты эпохи «римского мира» — времени процветания империи: рост экономического и социального значения провинций, деградация знати и возвышение вольноотпущенников, которые были в то время одной из опор императоров, в частности Нерона — в его борьбе с сенатом. «Сатирикон» откликается на злободневные для середины I в. проблемы культуры: критикует постановку образования в риторических школах, приучающих к пустому фразерству и не дающих никаких практических навыков, высмеивает непомерно разросшийся дилетантизм в поэзии, полемизирует на злободневные для того времени литературные темы и т. д. К этому можно добавить еще, что отдельные сцены из «Сатирикона», его атмосфера заставляют вспомнить об атмосфере в Римской империи во времена Нерона, о его вкусах и пристрастиях, известных из Тацита или из биографии Нерона, написанной Светонием.
То что дошло до нас от «Сатирикона» — выдержки из XV и XVI и может быть, XIV книг,— представляет собой ряд мало связанных между собой эпизодов, рассказывающих о скитаниях и приключениях компании молодых людей без определенных занятий и с сомнительным прошлым.
Эти люди, получив образование, но не имея ни денег, ни твердых моральных устоев, ведут паразитический образ жизни. Гонимые случаем, они скитаются по свету, высматривая, где можно поживиться за чужой счет. Главный герой — Энколпий, от лица которого ведется рассказ, по его же собственным словам «избег правосудия, обманом спас свою жизнь на арене, убил хозяина»; «совершил предательство, убил человека, осквернил храм». Его товарищ Аскилт — «молодой человек, погрязший во всяческом сладострастии, по собственному признанию, достойный ссылки». Им сопутствует мальчик Гитон — предмет их страсти и раздора. Скитальческая жизнь, ссоры и примирения, встречи и расставания составляют сюжетную канву произведения, обнажающего изнанку быта низших слоев римского общества.
В сохранившихся отрывках приключения героев происходят на юге Италии, в Кампании. Эти главы «Сатирикона» по содержанию можно разделить на три большие части, каждая из которых включает в себя по нескольку эпизодов. Первая часть объединяет события, происшедшие с главными героями — Энколпием, Аскилтом и Гитоном — до того, как они попали на пир к Трималхиону. Вторая часть включает главы, посвященные описанию «Пира». К третьей относятся события, происшедшие с героями после пира. Главные из них — это знакомство Энколпия с Эвмолпом, события на корабле, приключения в Кротоне.
«Сатирикон», вернее то, что от него осталось, начинается с речи Энколпия, которую тот произносит в школе ритора Агамемнона в незнакомом для него и его спутников — Аскилта и Гитона — приморском городке Кампании. Энколпий нападает на постановку обучения в тогдашних риторических школах, которые приучают юношей к пустому разглагольствованию на отвлеченные темы, а не дают полезных для жизни знаний. Это обучение, по мысли Энколпия, приносит только вред истинному красноречию, и юноши уходят из школ «дураки дураками». Агамемнон, соглашаясь с Энколпием и одобряя его слова, сваливает всю вину на родителей, которым не терпится поскорее увидеть своих недоучек на форуме. Родители, по его словам, не требуют от риторов, чтобы они давали своим ученикам глубокие и систематические знания, питающие истинное красноречие; им нужен лишь внешний блеск и напыщенность.
В насмешливом, ироническом «Сатириконе», где автор прячется за шутовством и фарсом, проглядывает вдруг его серьезная озабоченность чем-то. Так, дискуссия об упадке красноречия, содержащаяся в начальных главах «Сатирикона», говорит об интересе Петрония к вопросам риторического обучения и состоянию ораторского искусства в его время. Мысли Петрония о причинах упадка красноречия, о воспитании ораторов и видах красноречия перекликаются с аналогичными мыслями Квинтилиана («Воспитание оратора») и Тацита («Диалог об ораторах»).
В первом же эпизоде «Сатирикона» обращает на себя внимание то, что он завершается стихотворным резюме. Стихотворные вставки обычно развивают основную мысль эпизода, содержат вывод или своеобразное моралите, как в менипповой сатире.
Ссора между Энколпием и Аскилтом из-за коварного Гитона, любимца обоих, первый «романный» эпизод в сохранившихся главах, ревнивая ссора двух соперников в любви, разлад в «романическом» треугольнике, сложившемся где-то в не дошедшей до нас части «Сатирикона», позволяет Петронию в полной мере проявить свой иронический дар. Все другие «романные» эпизоды «Сатирикона» даны в таком же пародийном, ироническом освещении.
В следующем за ревнивой ссорой эпизоде, главным действующим лицом которого является жрица Приапа Квартилла, впервые в сохранившихся главах упоминается о проступке, совершенном Энколпием и Аскилтом, нарушившими таинство бога сладострастия Приапа. По-видимому, этот их проступок и послужил причиной всех бед, которые преследуют героев «Сатирикона» на протяжении всего романа. Как одну из таких бед воспринимают герои «Сатирикона» и визит Квартиллы в гостиницу. Под видом искупительной церемонии Квартилла устраивает оргию с питьем сатириона — возбуждающего любовного питья. Оргия завершается «свадьбой» Гитона и служанки Квартиллы Паннихис, которую с иронической торжественностью организует жрица Приапа.
Центральная часть романа — пир Трималхиона. Он занимает 51 главу из сохранившихся 141. Пир имеет самостоятельную художественную и познавательную ценность. К тому же, сравнительно с другими частями «Сатирикона», он хорошо сохранился и отличается композиционной завершенностью.
Описание пира у разбогатевшего вольноотпущенника вводит нас в мир низших слоев римского общества I в.— вольноотпущенников и плебеев. Мы слышим их болтовню, живой и образный язык, пересыпанный пословицами и поговорками, яркими сравнениями и метафорами.
За личностью рассказчика Энколпия угадывается автор — образованный аристократ с изысканным вкусом, относящийся к «художествам» выскочки Трималхиона то с откровенной издевкой, то со снисходительной иронией.
Главная фигура на пиру — сам хозяин, бывший раб, разбогатевший вольноотпущенник Трималхион. Повествование о пире начинается с описания дома Трималхиона и заканчивается рассказом самого Трималхиона о своей жизни и сценой мнимых похорон. Перед нами проходит вся жизнь Трималхиона, мальчиком купленного на невольничьем рынке и благодаря собственной ловкости смекалке достигшего теперь богатства и силы. По сатирической традиции Петроний наделяет хозяина пира именем, уже дающим ему определенную характеристику (Трималхион — значит «трижды противный»). Внешний облик Трималхиона вполне соответствует его имени.
Впервые наши герои встречают Трималхиона в бане, куда, по римскому обычаю, они зашли перед пиром.
Последовав за носилками, на которых возлежит в ярко-алой тунике Трималхион, герои попадают к нему в дом. Описание дома, изобилующего нелепыми украшениями, бьющей в глаза ненужной роскошью, свидетельствует о невежестве и наивном тщеславии хозяина. Они видят привратника в зеленом платье с вишневым поясом, чистящим горох на серебряном блюде; говорящую сороку в золотой клетке; стену дома, на которой добросовестный художник изобразил этапы биографии Трималхиона, его постепенное возвышение: от невольничьего рынка, где он был куплен, до высокой эстрады по соседству с Фортуной, держащей рог изобилия, и Парками, прядущими золотую нить, которая символизирует великую будущность. Невежественный Трималхион хочет казаться приобщенным к наукам и искусствам. Он разыгрывает из себя мецената, приглашая на пир образованных бродяг, с которыми пытается завести «литературные» разговоры. Полагая, что знание Гомера — эталон образованности, Трималхион расписывает на темы гомеровских поэм стены своего дома; он хвалится, что читал Гомера в детстве; посреди обеда актеры-гомеристы читают отрывки из «Илиады» и т. д.
Блюда, подаваемые гостям, одно — диковиннее другого, сопровождаются шутками и прибаутками слуг, комментариями хозяина и обставляются соответствующим реквизитом. Поэтому каждая сценка, связанная с подачей очередного блюда, представляет оригинальное зрелище, заранее подготовленное. Такие сценки перешли в «Сатирикон» из «низменных» народных жанров типа мима, вытеснившего в I в. все другие драматические жанры. Природа комизма подобных сцен родственна комизму народных зрелищ. Широкое участие в этих сценах рабов также может служить доказательством их близости миму, персонажами которого были рабы и люди низкого положения. Петроний знал мим и умело использовал для своего «Сатирикона» его интриги и стиль (сентенции с претензией на мудрость в двусмысленных ситуациях, игру слов). На связь с мимом указывают и стихотворные вставки в тексте «Пира». Две из трех вставок, приходящихся на описание пира, имитируют, а может быть, и прямо цитируют известного мимографа Публилия Сира. Помимо «номеров», связанных с угощением на пиру, дают представление любимые Трималхионом фокусники и артисты-гомеристы, разыгрывающие сцены из «Илиады». Трималхион сопровождает их представление объяснениями, выдающими его полное невежество.
В промежутках между зрелищами наши ученые герои вступают в разговор с сотрапезниками. В изображении вольноотпущенников — бывших рабов сказалось до известной степени традиционное для античной литературы вообще, а римского аристократа в частности, высокомерно-снисходительное к ним отношение. Однако в эту традицию Петроний вносит новое: насмехаясь над их невежеством, грубостью, низменными инстинктами, он в то же время признает их силу и жизнеспособность, зная, что большинство из них достигло богатства собственной ловкостью и упорством. Характерная черта приапического «Сатирикона»: с особым удовольствием во время беседы смакуются различные пикантные подробности. В свою очередь, разбогатевшие вольноотпущенники проявляют к людям образованным, но неимущим, таким, например, как ритор Агамемнон, полупрезрительное, снисходительно-покровительственное отношение. Это отражает бедственное положение в Римской империи людей гуманитарных профессий: риторов, учителей, поэтов. Рассуждая о сравнительной ценности наук и отводя литературе последнее место, Эхион-лоскутник выражает желание, чтобы сын его обучался праву: «Занятие это хлебное. В литературе он уже достаточно испачкался». Ну, а лучше всего, по мнению Эхиона, какое-нибудь ремесло.
Помимо разговоров на житейские темы, в промежутке между фокусами с переменой блюд Трималхион и его гости рассказывают друг другу анекдоты и сказки. Сюда относится анекдот о небьющемся стекле, рассказанный самим Трималхионом, и рассказы Никерота и Трималхиона о волке-оборотне и ведьме.
И ученые бродяги, и Трималхион не сомневаются в достоверности рассказов и дрожат от страха. Вера в магию и чудеса одинаково властна над образованными и невеждами: суеверия пришли на смену прежней вере в богов, стали знамением времени.
Заключительные страницы «Пира» посвящены описанию очередной оргии, происходящей на этот раз в бане, во время которой Трималхион рассказывает свою жизнь. Рассказ логически завершается сценой мнимых похорон Трималхиона. Эта нелепая сцена достойно венчает описание пира. Под оглушительный рев труб Энколпий, Аскилт и Гитон убегают из этого «дома чудес».
Последняя, третья часть «Сатирикона», отличается крайней насыщенностью событиями, развивающимися интенсивно и со все большим накалом страстей. Именно в этих главах явственно проступают его «романные» признаки, здесь с особой силой звучат эротические мотивы произведения. Ситуации, в которые попадают герои, и события, с ними происходящие (приключения на море, кораблекрушение, любовный эпизод с Киркеей и Полиеном),— типично «романного» характера. Эпизоды этой части «Сатирикона» — ее греческий колорит, греческие имена (особенно истории Полиена и Киркеи), новелла о матроне (явно греческого происхождения), повествовательная техника и художественные приемы, применяемые здесь Петронием, настойчиво заставляют вспомнить о греческом любовно-приключенческом романе. Петроний знал греческий любовный роман и намеренно использовал его элементы в своем «Сатириконе», как всегда пародийно и с насмешливой целью. Яркие, открыто сатирические краски, преобладавшие в описании пира у Трималхиона, сменяются здесь глубокой иронией, которая достигает своей высшей степени — сарказма — в главах, где описываются последние эпизоды в Кротоне.
Все события, происшедшие с героями после пира у Трималхиона, можно сгруппировать вокруг трех мест действия: города, где живет Трималхион и где наши герои оставались еще некоторое время после пира, корабля Лиха и Трифэкы, на который Энколпий с Гитоном попали благодаря знакомству с поэтом Эвмолпом, и города наследников — Кротоны. В художественной галерее — пинакотеке Энколпий, преданный предметом своей любви — «братцем» Гитоном и находящийся по этому поводу в глубокой печали, встречает старого и нищего поэта Эвмолпа, с которым будут связаны теперь все остальные события романа. Эвмолп удивительно сочетает в себе черты бездарного поэта и неистового рецитанта — декламатора; это типаж, весьма распространенный в Риме в пору необычайного расцвета дилетантизма в поэзии и страсти к чтению своей поэзии вслух перед любой аудиторией. Эвмолп сначала по привычке горестно сетует на жалкое положение литераторов: «Любовь к творчеству никого еще не обогатила»...; «Превозносите сколько угодно любителей литературы — они все-таки будут казаться богачу дешевле денег». Свои сетования Эвмолп подкрепляет сатирическими стихами об упадке красноречия. Потом, узнав о беде Энколпия, тут же рассказывает ему в утешение происшедшую с ним в Пергаме историю. Рассказ Эвмолпа получил название «новеллы об уступчивом мальчике». Новелла могла быть навеяна не дошедшими до нас «милетскими рассказами» Аристида, по преданию, славящимися своей фривольностью и имевшими, возможно, восточные корни. Заимствованный сюжет получил явно пародийное преломление; так, вместо обычного в таких рассказах предмета любви — девушки, у Петрония фигурирует мальчик. Новелла демонстрирует мастерство Петрония-рассказчика. Она хорошо сохранилась — лакуна не нарушает ее композиционной стройности, внутреннего ритма, который создает, в частности, удачное повторение рефрена «спи, или я скажу отцу». В том, что вначале эту фразу говорит мальчик, а затем учитель, проявилась особая стилистическая изысканность Петрония.
После новеллы Эвмолп произносит высокопарную речь, полную сожалений о прошлом расцвете и жалоб на плачевное состояние современного искусства. Речь Эвмолпа о причинах упадка искусства — одно из тех мест в «Сатириконе», где Петроний высказывает свои взгляды на литературу и искусство. Из упоминаний Петронием старых поэтов и ораторов явствует, что вкусы его консервативные. Мы видим у него восхваление старых времен и негодование против современной коррупции, в которой Петроний видит одну из причин упадка искусства. Однако Петроний не остался в стороне от современных ему литературных веяний. Это сказалось, в частности, в том, что модный «новый» стиль и разговорная латынь проникли в его произведение.
Произнеся свою горестную речь об упадке поэзии, Эвмолп, остановившись перед картиной о гибели Трои, декламирует поэму на этот сюжет. Поэма под названием «Взятие Трои» является переложением 255 стихов II песни «Энеиды» Вергилия, где рассказывается история троянского коня. По всей видимости, Петроний не случайно выбрал сюжет о Трое: он был модным сюжетом в Риме тех лет. Во время громкого чтения этой поэмы собравшаяся публика награждает поэта камнями. Взяв с Эвмолпа слово больше не декламировать, Энколпий идет с ним обедать.
Дальнейшие события разыгрываются на корабле. Чтобы избавиться от преследований Аскилта, Энколпий принимает предложение Эвмолпа и вместе с Гитоном всходит на корабль, плывущий в Тарент. На корабле выясняется, что он принадлежит богатым тарентинцам — Лиху и Трифэне, с которыми у Энколпия с Гитоном давняя вражда. Перебрав все способы спасения, беглецы решают изменить внешность — побрить головы и поставить на своих лбах знаки клейменых рабов. Однако с помощью Приапа, явившегося Трифэне во сне, обман раскрыт и выяснение отношений завершается дракой, которая заканчивается перемирием. Во время трапезы Эвмолп к величайшему удовольствию матросов рассказывает новеллу о матроне из Эфеса. Существует предположение, что новелла о матроне взята Петронием из милетских рассказов Аристида. Сюжет этой новеллы можно найти у многих народов. У Петрония рассказ о матроне полон цитат и реминисценций из «Энеиды» Вергилия (преимущественно из IV песни). Ситуация и коллизии напоминают историю Дидоны и Энея. Служанка так же уговаривает свою госпожу проявить благосклонность к солдату, как Анна склоняет Дидону к Энею. Полная веселого лукавства и юмора новелла о матроне из Эфеса как бы предвосхищает знаменитые итальянские новеллы эпохи Возрождения, новеллы Боккаччо.
Действие последних частей романа происходит в городе Кротоне, про который некий хуторянин, встретившийся нашим путникам, говорит, «что это древнейший, когда-то первый город Италии». В страстной обличительной речи хуторянин дает характеристику жителям города, главное занятие которых — погоня за наследствами. Поняв, каким способом можно поживиться в этом городе, Эвмолп решает выдать себя за богача из Африки, потерпевшего кораблекрушение и потерявшего единственного сына-наследника, а Энколпия с Гитоном — за своих слуг.
По дороге к городу Эвмолп в разговоре опять возвращается к любимой теме поэтического творчества: высказывает свое мнение о соотношении содержания и формы и о том, каково, например, по его мнению, должно быть описание гражданской войны. В доказательство своей теории Эвмолп тут же произносит «Песнь о гражданской войне». Поэма Петрония в 295 гекзаметрах передает содержание 695 стихов I песни «Фарсалии» Лукана. В противоположность Лукану, отказавшемуся от богов и другой мифологической орнаментики, она написана в традиционной эпической манере, но и стиль Лукана, и вообще «новый стиль» наложили на поэму значительный отпечаток. Концентрация материала в поэме еще сильнее, чем у Лукана, хотя сами события поэта не интересуют. Рассказ о них дается через декламацию и резонерство. Поэма изобилует имитацией стиля и выражений Вергилия и Лукана. Похоже, что Петроний вступился за мифологию по Вергилию, остающемуся для него авторитетом. К последнему времени сложилось мнение, что поэма Петрония — это двойная пародия: на новаторство Лукана и на бездарных эпигонов классического эпоса. Поэма отразила литературные разногласия того времени.
Бродягам блестяще удается задуманная Эвмолпом мистификация в Кротоне — их окружает толпа искателей наследств. Эвмолп упивается удачей, а Энколпий побаивается разоблачения и все время ждет, что «снова придется удирать и снова впасть в нищенство».
Центральный эпизод этой части романа — любовное приключение Энколпия, который принял имя Полнена, с красавицей Киркеей.
Возможно, этот эпизод навеян Петронию рассказом Геродота об Амасисе и Лаодикее (II, 181). Вполне возможно также, что это любовное приключение, в котором участвуют капризная красавица Киркея, лукавая служанка Хрисида и незадачливый влюбленный Полиен-Энколпий, появилось в «Сатириконе» под влиянием игривых рассказов Аристида. Это как бы еще одна новелла в милетском духе, вплетенная в основной сюжет, ставшая его частью.
Смысл истории сводится к тому, что в самый разгар любовных отношений Энколпия с Киркеей бог сладострастия Приап вновь наказывает Энколпия и лишает его мужской силы. Свое горе Энколпий изливает в очередной страстной речи. Надеясь вылечиться, он прибегает к услугам старой колдуньи Проселены и жрицы Приапа Энотеи.
В последних эпизодах романа рассказано о попытке одной из первых дам города, Филомены, навязать Эвмолпу, которого она считает богачом, своих детей — сына и дочку и об очередной оргии, на этот раз уже с участием многоопытных деток Филомены, во время которой Энколпий исцеляется.
Рукопись «Сатирикона» обрывается на завещании Эвмолпа, при помощи которого он решает в последний раз перед тем, как покинуть Кротону, поиздеваться над кротонцами. Эвмолп составляет завещание, где говорится, что наследство получит тот, кто согласится публично съесть его труп.
Из-за слабой связанности друг с другом частей «Сатирикона» и отсутствия в цепи событий романа строгой логической последовательности трудно угадать, что могло случиться с героями после Кротоны и близок ли конец романа. Ясно только, что Энколпий после злоключений остался цел и невредим, поскольку рассказ идет от его имени. И, по-видимому, повествование близится к концу.
По сохранившимся главам «Сатирикона» разбросаны намеки на те факты и события, которые происходили в предыдущих 14 книгах (или главах) романа и в утерянных частях дошедших до нас 15-й и 16-й книг или глав.
Это прежде всего намеки на преступления Энколпия: они содержатся в речи Аскилта, которую последний обрушивает на Энколпия во время их ссоры, горестных восклицаний самого Энколпия, потрясенного изменой Гитона, и в признаниях Энколпия в письме к Киркее. Кроме того, из разных мест «Сатирикона» явствует, что в потерянных частях романа должна была быть целая серия любовных приключений Энколпия — с Аскилтом, с Лихом и Гедилой, с Доридой; затем знакомство с Гитоном, с Агамемноном, встречи с Трифэной, ее страсть к Гитону и т. д. Существует много догадок относительно содержания утерянных глав даже без какой-либо определенной опоры в сохранившемся тексте. Иногда в этом случае подспорьем служат фрагменты, приписываемые Петронию и сохраненные позднейшими грамматиками и схолиастами. Предполагают, что действие каких-то потерянных частей должно было происходить в Массилии (современном Марселе) — полугреческом, полугалльском городе, славящемся свободой нравов. В этом городе был особый культ Приапа. В потерянных главах мы, может быть, могли бы увидеть реалистическое описание определенных уголков Рима, если считать, что приключения героев начались в Риме, узнать подробности обучения в школе ритора и жизнь его учеников. Неизвестно, был ли Энколпий гладиатором, однако в потерянной части романа могло быть описание гладиаторских или других игр в цирке или амфитеатре, популярных в то время в Риме (см. разговоры гостей Трималхиона).
Словом, предположения относительно того, что могло быть в потерянных главах, можно продолжать до бесконечности. Однако предположения эти вне зависимости от степени их вероятности так и остаются всего лишь предположениями.
Тот факт, что от «Сатирикона» сохранился лишь отрывок и к тому же со значительными купюрами, создает особые трудности в определении его сюжета и композиции. Тем не менее в композиции «Сатирикона», даже в таком его неполном виде, можно отметить определенные закономерности. Все эпизоды объединяет личность главного героя — Энколпия, от лица которого ведется рассказ. Он непосредственный участник всех событий, происходящих в романе. Наиболее крупные из эпизодов соединены друг с другом как бы цепочкой, каждый следующий эпизод связан с появлением нового персонажа, который обеспечивает очередное приключение. Встрече с Агамемноном бродяги обязаны тем, что попали на пир к Трималхиону. Познакомившись с Эвмолпом и благодаря его протекции, они оказываются на корабле и т. д.
Ученые пришли к мысли, что причина злоключений Энколпия и его спутников — гнев бога сладострастия Приапа, таинство которого нарушил где-то в не дошедших до нас частях «Сатирикона» Энколпий. Петроний остроумно применил в качестве композиционного принципа для своего «Сатирикона» старый эпический прием — гнев бога. Так, гнев Посейдона движет событиями в «Одиссее», гнев Юноны — событиями в «Энеиде». Точно так же Энколпий скитается по свету, гонимый гневом бога, как нельзя более соответствующего характеру произведения и его герою. Этот бог — Приап. Совершенно очевидно, что мотив сладострастия едва ли не ведущий мотив романа, его нерв.
В отличие от «Одиссеи» пародийно переосмысленный мотив гнева бога звучит в «Сатириконе» значительно глуше. Петроний использует его не слишком явно; тем не менее присутствие Приапа в романе постоянно подтверждается: Квартилла, жрица Приапа, беспокоится, чтобы бродяги не разболтали о виденном в святилище Приапа; Квартилла же призывает бродяг бодрствовать в честь гения Приапа; Трифэне на корабле явился во сне Приап и подсказал, что он привел на корабль Энколпия; Энколпий обращается к Приапу с мольбой помочь вернуть ему силы; Энколпий убивает священного гуся Приапа; в стихах, которые произносит Энколпий, содержатся сетования на то, что его всюду преследует гнев «геллеспонтского бога Приапа». В одной из глав имя Приапа не упоминается, но говорится, что враждебное божество опять встало Энколпию поперек дороги. Словом, Приап — главное божество в «Сатириконе», а его гнев — удачное объяснение злоключений героя и та нить, на которую свободно нанизываются все разнородные эпизоды этого произведения.
В истории античной литературы «Сатирикон» по принятой традиции относят к категории романа. Однако, несмотря на принятое обозначение, вопрос о жанре «Сатирикона» был и остается дискуссионным. Применение к «Сатирикону» термина «роман» условно, эта условность возрастает, если брать этот термин в его современном значении. Петроний, несомненно, знал греческий любовный роман и вполне мог высмеять его в остроумной пародии, использовав для этого его сюжетную схему, отдельные мотивы и повествовательную технику. Однако пародия на роман не являлась целью произведения Петрония, именно поэтому она и не была явной настолько, чтобы быть признанной безоговорочно. Петроний написал произведение, высмеивающее «изнанку» современной ему действительности, широко используя свою литературную эрудицию и блестящий писательский талант, мало заботясь о том, к какому виду литературы причислят его произведение потомки.
Публикуется по материалам: Петроний Арбитр. Апулей. Библиотека Юмора и Сатиры / Сост., вступ. ст. И. П. Стрельниковой. – М.: Правда, 1991. – 400 с. Сверил с печатным изданием Корней.
