Как дело измены, как совесть тирана, Осенняя ночка черна… Черней этой ночи встает из тумана Видением мрачным тюрьма. Кругом часовые шагают лениво; В ночной тишине, то и знай, Как стон, раздается протяжно, тоскливо: — Слу-шай!..
Хоть плотны высокие стены ограды, Железные крепки замки, Хоть зорки и ночью тюремщиков взгляды И всюду сверкают штыки, Хоть тихо внутри, но тюрьма — не кладбище, И ты, часовой, не плошай: Не верь тишине, берегися, дружище: — Слу-шай!..
Вот узник вверху за решеткой железной Стоит, прислонившись к окну, И взор устремил он в глубь ночи беззвездной, Весь словно впился в тишину. Ни звука!.. Порой лишь собака зальется, Да крикнет сова невзначай, Да мерно внизу под окном раздается: — Слу-шай!..
«Не дни и не месяцы — долгие годы В тюрьме осужден я страдать, А бедное сердце так жаждет свободы,— Нет, дольше не в силах я ждать!.. Здесь штык или пуля — там воля святая… Эх, черная ночь, выручай! Будь узнику ты хоть защитой, родная!..» — Слу-шай!..
Чу!.. Шелест… Вот кто-то упал… приподнялся… И два раза щелкнул курок… «Кто идет?..» Тень мелькнула — и выстрел раздался, И ожил мгновенно острог. Огни замелькали, забегали люди… «Прощай, жизнь, свобода, прощай!»— Прорвалося стоном из раненой груди… — Слу-шай!..
И снова всё тихо… На небе несмело Луна показалась на миг. И, словно сквозь слезы, из туч поглядела И скрыла заплаканный лик. Внизу ж часовые шагают лениво; В ночной тишине, то и знай, Как стон, раздается протяжно, тоскливо: — Слу-шай!..
<1864>
Публикуется по материалам: Русский романс / Слово к читателю И. С. Козловского; Сост., вступ. ст. и ком. В. Рабиновича. –М.: Правда, 1987. – 640 с. Сверил с печатным изданием Корней.
