Скажите: где же он, наш царский зять? Где Менелай? У гроба Клитемнестры Мольбы творя с священным возлияньем, Услышал я, что здесь он, и с женой, И невредим… Да, сколько лет разлуки!.. Но где же он?.. Ему, направо став, Хочу сказать, что свидеться не чаял И что обнять его отрадно мне.
Менелай
Привет тебе, чье ложе зрело Зевса.
Тиндар
Привет от тестя, Менелай.
(Замечает Ореста.)
Нам не дано предвидеть бед… А жаль… Змееныша и матереубийцу Я нахожу перед дворцом — и блеск Недужных глаз в груди вздымает злобу. Беседуешь с нечистым, Менелай?
Менелай
Его отец был близок мне… Что хочешь?
Тиндар
С такой душой — Агамемнонов сын!
Менелай
Иль не почтить отца в несчастном сыне?
Тиндар
Меж варваров ты им подобен стал.
Менелай
Так уж родных теперь не чтут в Элладе?
Тиндар
Законы чтут и чтить велят у нас.
Менелай
Для мудреца все, что велят,— оковы.
Тиндар
Будь мудрецом тогда, я не мудрец…
Менелай
Да, старца гнев едва ли умудряет…
Тиндар
Возможен спор о мудрости, но спор, Умен ли был Орест, едва ль возможен; Коль белое всем бело и черно Всем черное, безумней, верно, На свете не найдется. Он признать Всем эллинам священного закона Не захотел; когда отец его Дух испустил, ударом пораженный Гнуснейшим,— да, всегда скажу: удар, Что дочь моя замыслила, был гнусен; Преследуй мать законом и тотчас Вон вышвырни ее — и из несчастья Он вышел бы прославленный за ум, Закону страж и друг благочестивым. А он что делает? На тот же путь Греха идет и, мигом забывая Свой сан судьи,— убийцей, палачом Становится, презреннее убитой. Ну, сам скажи мне, Менелай, положим, Что и его жена убьет, потом Сын отомстит и мать уложит мертвой, От сына сын — и снова кровь и смерть… Да где ж конец кровавой этой цепи? Нет, хорошо придумали отцы: Коль человек запятнан кровью, встречи Он должен избегать и не позорить Согражданам глаза, сначала пусть Очистится изгнаньем… Но убийцы Не убивай. Иначе загрязнен Всегда один последний мститель будет. Безбожных жен не защищаю я И первый Клитемнестру ненавижу, Не меньше и Елену,— ей из уст Привета не слыхать отцовских, нет! Да и тебе похвал моих напрасно За твой поход троянский ожидать. И все-таки, поколе сил хватает, Я буду за закон стоять, я буду Искоренять позорнейший обычай И пагубный для граждан и земли.
(Оресту.)
Что должен был ты пережить, несчастный, Когда тебя, освобождая грудь, Молила мать, коль я, старик, не бывший Свидетелем, помыслю — и заплачу. Вот и слова мои уже сбылись: Безумием и страхом, ненавистный, За мать ты платишь… Или мне Свидетелей тут нужно? Сам не вижу?
(Менелаю.)
Ты, царь и зять, ему не помогай, Коль ссоры сам с бессмертными не хочешь. Пускай его каменьями побьют, Или тебе не видеть больше Спарты. О, дочь моя была достойна казни. Но разве от Ореста? Да, во всем Я, кажется, был счастлив, нужно ж было, Чтобы таких родил я дочерей!
Предводительница хора
Тот зависти достоин, кто детьми Прославлен был, бед не познавши громких.
Орест
Мне говорить с тобою, старец, жутко: Ведь свежих ран, сердечных ран твоих Касаться речь моя должна невольно. Ты с поприща позволь мне хоть года Твои убрать: смущен я сединою. Ты говоришь: я грешен был, старик, Что мать свою убил, слова другие И ту же мысль возьми — и буду прав: Без мщения отца я не оставил. Мне выбор был судьбой определен: Между отцом засеявшим и нивой, Иль дочерью твоей,— со стороны Принявшею зародыш и ведущим Род от семян. Я предпочел отца И честь его — груди, меня вспоившей. Да, дочь твоя — я матерью боюсь Ее назвать,— в безумном самоволье Затеяв брак, на ложе перешла… К иным мужьям,— хоть я отлично знаю, Что сам себя порочу, приговор Читая ей, но не смолчу: к Эгисту. Он тайный ей в чертоге был супруг. Я, труп его покрывши материнским, Нечестие свершил… Что делать?.. Месть То за отца была. Вот ты о казни Моей твердишь с угрозами,— дивлюсь Тебе, старик: мне кажется, Эллада Благословлять должна бы подвиг мой. Их попусти… Пусть только состраданье Удастся им искусно уловить, Перед детьми свои открывши груди,— Убийцам этим, а потом предлог Для замысла кровавого придумать Уж нипочем. Я сделал ужас, да! Но я прижег гангрену, злой обычай. Не потерпев и мать не пощадив, Я поступил законно. Ты подумай, Над кем она глумилась? Ратоборцу За Грецию — и ложе осквернить! Вину поняв свою, не захотела ж Виновную небось она убить. Нет, моего она отца казнила… Ради богов — коли прилично их Тут поминать,— а если б, разбирая Процесс, молчать о ней я предпочел, Убийцу-мать безмолвием одобрив,— Иль думаешь, разгневанный отец Эриний бы на сына не воздвигнул? Иль матери союзницы одной Эринии, а не тому, кто гнусно, Предательски убит? А знаешь, старец, Что это ты один меня сгубил, Порочною родивши Клитемнестру: Иль был бы я без этой злой жены И сиротой и матереубийцей?.. И Одиссей женатым уплывал, Но нового не заводила мужа Жена его и ложе берегла, И Телемах не тронул Пенелопы. Нет, старец, нет,— чьим троном пуп земной Покрыт, того зовите нечестивым, А не меня. За Феба не ответчик, Я слов его ослушаться не смел. Или уж бог для вас так маловажен, Что ссылкою на Фебовы слова И скверны смыть с себя мне не удастся? Коль он теперь Ореста не спасет, Сам натолкнув его на это дело, То для людей вообще спасенья нет. А ты, старик, не говори, что дурно Я поступил. Несчастье здесь — скажи. Не только ль те, что женятся удачно, И счастливы? А не удался брак, И меж чужих и дома ты несчастлив.
Предводительница хора
Да, женщины помеха, и мужья Чрез них еще средь бед своих несчастней.
Тиндар
Пока безумной дерзостью слова Ты уснащал ответные, чтоб сердцем Я восскорбел, во мне одно разжег Желанье ты — твоей скорейшей казни. Пусть этот дар прибавочный теперь Могилу дочери моей украсит. На сходку я к аргосцам поспешу И, хочет ли или не хочет, город Расшевелю, заставлю их тебя Каменьями побить с Электрой вместе. Ее особенно. Тебя на мать Кто натравлял? Кто небылицы вечно Нашептывал? Кто раздувал вражду? Иль не она про сны, что Агамемнон Жене послал, поведала тебе? Про тайный брак с Эгистом рассказала? О, этот брак! Да встретит под землей Его вражда бессмертных: ненавистен Он был и здесь, Атридов дом объяв Иным огнем, не пламенем Гефеста. Тебе ж мой сказ последний, Менелай. Коли свойство со мной и гнев Тиндара Во что-нибудь ты ценишь, то убийц Наперекор богам не будешь больше Оборонять. Пусть казнь их совершится! Иль о земле Спартанской позабудь. Сообразив все это, верно, грешных Для праведных покинешь ты друзей. Прислужники… я кончил… уводите…
(Уходит.)
Орест
Ступай! Теперь помехой седина Не будет нам, и мы начнем беседу… Что кружишь ты в раздумье, Менелай, Или, двоясь, в тебе и мысли кружат?
Менелай
Не говори… Ума не приложу… С чего начать? Откуда ждать удачи?
Орест
Не принимай решения, пока Меня не выслушал,— еще успеешь.
Менелай
Я слушаю. Да, есть минуты,— слов Безмолвие надежнее, порою ж Молчать нельзя, слова необходимы.
Орест
Тут коротко не скажешь, но речей Не бойся длинных, царь,— их легче слушать. Мне твоего не надо, Менелай! Отцовское отдай, отцу ты должен. Не деньги, нет, дороже денег — жизнь. Спаси нам жизнь… нет выше достоянья… Пусть я не прав. Не бойся ж злом и ты Страданье возместить. Да разве правдой Агамемнон, в Элладе рать собрав, Ее повел под Илион — иль промах Заглаживал он собственный, когда Насилием залечивал Елены, Твоей жены, недуг! Или себя Жалел, когда копьем для Менелая Он отбивал жену? Пора, отдай Нам старый долг, и тою же монетой, За десять лет работы день один Мы просим, день один твоей защиты. Сестру под нож Авлида обрекла — Пусть за тобой. Ты можешь Гермионы Не убивать — коль человек нуждой Придавлен, как Орест, то на уступки Всегда пойдет. Но бедному отцу За все труды ты возвратить обязан Ореста жизнь и дочь его спасти. Иль хочешь ты, чтобы со мной угас Отцовский дом? Иль скажешь: «Невозможно»? Тогда на что ж и друг? Среди удач Благожеланий бога нам довольно, Друг нужен нам в несчастье. Говорят, Что ты Елену любишь — этим чувствам Мне стыдно льстить, но именем жены Тебя молю — о, до чего бедою Принижен я, из-за чего тружусь? Не за себя молю, за дом отцовский. Ведь братья вы… Ты вспомни, что теперь Хоть под землею брат твой, но над нами Парит душа его и слышит нас, Слова мои беззвучно повторяя. О царь, из рук стенаний, слез и бед Прияв фиал, отдай мне чашу жизни. О, сколько уст к ней тянется со мной.
Предводительница хора
К несчастному — хоть женщина, а все же Молю — склонись: могуч ты, господин.
Менелай
Мне голова твоя, Орест, священна, От мук спасать тебя — мой сладкий долг. О, человек, коль боги силу дали Ему, семье обязан помогать. Рискуя сам, ее врагов он должен Уничтожать. Но разве точно сила От бога мне дана? Союзных войск Со мною нет — из тысячи блужданий Сберег я горсть ничтожную друзей, И хочешь ты, чтобы Пеласгов Аргос В открытом я сраженье победил. Поговорить — вот все, что мне надежду Еще дает. А с малыми преград, Как ни трудись, ты силами великих Не одолеешь — детские мечты! Когда народ от гнева разъярится, Он как пожар — тушить не помышляй! Но если, уступив, сумеешь выждать, Чтоб ярость он всю выдохнул, тогда Мгновенья не теряй и можешь тотчас С народа взять что хочешь без труда. И жалость в нем и гнев живет великий, Терпение имей, и ты спасен. С Тиндаром я поговорю,— быть может, Слепую страсть Орестовых врагов Удастся нам склонить в его же пользу. Коль чересчур ты натянул канат От паруса, ладья твоя затонет, Ослабь его — поднимется… Ни бог Горячности излишней не потерпит, Ни граждане. Мой долг — спасать тебя, Согласен я, но не открытой силой, А ловкостью… Оружием, борьбой Мне не отбить тебя, копье не сможет Одно трофей над грудой стольких бед Установить. Иначе я не стал бы Тут с Аргосом любезничать. Увы! И мудрый — раб судьбы, коль это нужно.
(Уходит.)
Орест
Прославленный походом за женой, Ничто как царь, а сердцем трус негодный, Друзей в беде покинув, ты бежишь! Увы! Увы! Благодеянья брата Ты свел на нет. О мой отец, друзей Надежных нет с тобой! С его уходом Последний луч надежды догорел, И от врагов твой род не отобьется. Не может быть! Пилад? О, меж людей Милей мне нет созданья. Иль Фокиду Оставил он? Как спешен шаг его! О, сладкий вид! В несчастье человеку Увидеть друга верного милей, Чем моряку в волнах лазурь увидеть.
