Весь этот мир — лишь суета. Что край беды припоминать? Сгорает смертный, как огонь. Что ж нам прошедшего желать? Коль светоч истин угашу, то сам не буду я пылать. От смертной чаши в Судный день рта не смогу я оторвать. Певунья сердца улетит, увядшей розе не дышать.
Мир — плод в руке творца,— и я прошу, склонясь у божьих ног: «Возьми на длань свою меня, чтобы припасть к тебе я смог. Во мне и суша и вода, не расплетай же мой клубок». О сын Адама, ты творца не покидай: ты одинок. Последний сон сойдет к тебе,— и век тебе не приподнять.
Все мудрецы, увидев мир, его сторонкой обошли,— Так соловей в заводях роз не хочет и коснуться тли. Не утверждай нам этот мир, в нем жизни вечной не сули: Мир в море каплями течет, глянь — в море капли утекли. Коль правду молвлю обо всем — стыда пред истиной не знать.
Эй вы, аги! Придет беда,— огонь каких еще горнил! В миру ином не различат — агой ли был, рабом ли жил. Отнимет розу у тебя приказом бога Гавриил. Язык мне режьте, коль я лжи хоть малость вам наговорил; Бог — надо мной, под богом — я, и лжи мне не провозглашать.
Бог правит. Семьдесят и два в его руке народа есть. Пророков — жизни вожаков — есть триста шестьдесят и шесть. О том, что, как певец Давид, в раю я буду,— есть мне весть. Саят-Нова, твой караван пошел — идет куда невесть. Живите в благе! Ухожу,— и ног не поверну я вспять.
Публикуется по материалам: Поэзия народов СССР IV–XVIII веков. Библиотека всемирной литературы. Серия первая. т. 55, –М.: Художественная литература, 1972. Сверил с печатным изданием Корней.
